лауреат конкурса "Евразия-2019" в номинации "Пьеса для большой сцены»
Игорь Нестеров
Хозяйка спиртоцистерны
комедия в двух действия
Действующие лица
Люба Бо́лтачева, шестьдесят два года, вдова, пенсионерка.
Надя Тришина, сорок лет, ее дочь.
Олег Болтачев, тридцать пять лет, ее сын.
Юля, его жена.
Матвей, десять лет, их сын.
Серега Котельников, бродяга, между сорока и пятьюдесятью годами.
Миша́ня, бродяга, между пятьюдесятью и шестьюдесятью годами.
Тетя Маша, семьдесят лет, старшая сестра Любы.
Почтальонша.
Редактор газеты.
Дантист.
Соседка.
Старик и старуха.
Друг Олега.
Время – наши дни. Городок на Вятке. Действие пьесы начинается в конце лета, заканчивается – в канун новогодних праздников.
Реквием русским мужьям,
пережившим на том свете своих жен
Действие первое
Сцена первая
Сельский одноэтажный дом. Слева входная дверь в холодную прихожую и затем на кухню с умывальником, столом, кухонным гарнитуром под сакуру; на авансцене гостиная с натяжным потолком и обоями в цветочек; в гостиной разложенный диван-кровать, столик, два мягких кресла, сервант с посудой и фотографиями детей и внуков; справа зашторенное окно и телевизор. Слева возле двери –печь-голландка. Раннее утро. За окном темно. Свет во всех комнатах выключен. На диване спит хозяйка дома Люба Болтачева, низкая, крепкая женщина, с короткими, крашенными волосами. В молодости она была не то, чтобы красивая, но нравиться могла. На переднем плане сцены появляется Старик, одетый по советской моде: в кирзовые сапоги, брюки, пиджак и кепку; в руках у него заступ; старик начинает работать заступом по земле.
Старик. Говорил, надо было мотоблок пригнать. Суглинок тут. А лучше трактор.
Старик прекращает бить, поднимает червя, смотрит, отбрасывает в сторону.
Старик. Вон, даже червь и тот бежит. (Пауза) Тоже живое существо, но ищет, где погаже; там ему и спокойнее живется. Прям, как некоторые из людей. Лезут, скалятся, как ужи извиваются, лишь бы им навалили да с горкой. (угодливо) Любаня, доченька, моя. Плесни, старому!
Старуха. (с злостью) Куда ты ему льешь?!
Справа на сцену выходит Старуха, одетая в галоши, шерстяные колготки, юбку, кофту и косынку; в правой руке она держит оцинкованное ведро.
Старуха. Лучше продай, а деньги на книжку. Всему учить вас дикарей!
Старик. (язвительно) Нашла кого слушать… Всю жизнь семью грабила; с огорода не на стол, а на рынок таскала. А хоть что-нибудь скопила, кроме геморроя? Ну, пожалуйста, доча, последний раз плесни!
Старуха. Это я грабила?! Пес, ты, шелудивый! Сколько ты мне крови попил, инвалид! Ни одно дело до конца не довел! Все самой приходилось доделывать! (ласково) Капни доченька, мамке своей!
В гостиной на диване просыпается Люба, включает ночник. Старухи и старика след простыл. В углу рябит телевизор. Люба накидывает халат на ночнушку, одевает тапочки, быстро встает, подходит к шкафу, роется в нем, достает фотоальбом, сгребает фотографии, подходит к печке, разжигает в ней огонь.
Люба. (возмущенно) Что же вы мне жить не даете спокойно! Одолеваете каждую ночь! Роете всё! Стучите!
Люба кидает черно-белые фотографии из архива семьи в огонь. В комнате становится дымно. Люба разгоняет руками дым, затем идет к телевизору, щелкает по каналам.
Диктор. (за сценой) У рыб сегодня благоприятный день для интеллектуального труда, размышлений на интересные и важные темы. Вероятны успехи в учебе, будет шанс узнать много полезного. Возможны необычные знакомства. Вы легко сближаетесь с людьми, потому что в каждом видите, что-то хорошее. Этот день подходит для общения с теми, чье мнение вам небезразлично. Вероятны важные известия и предложения, от которого не захочется отказываться. Сейчас вы смелее, чем обычно, поэтому можете взяться за то, к чему прежде не решались подступиться.
Слышен стук в стекло.
Люба. Это еще кого принесло?
Люба подходит к окошку, вглядывается в темноту. На кухне слышно, как стучаться в дверь. Люба спешит на кухню. В дом входит Надя, ее дочь, похожа комплекцией на мать, с веснушками на лице, голос с хрипотцой.
Надя. (размашисто, с порога) Мама, что у тебя с домофоном?!
Люба. Не знаю… Он замерзает иногда. (пауза). Думаю, кто в такую рань пришел? Ты, разве, не на поезде?
Надя. На блаблакаре.
Люба. Как?
Надя. Приложение такое. По принципу такси. Все скидываются. Шестьсот рублей всего. За пять часов долетели.
Люба. Позвонить и предупредить ты, конечно, не могла…
Надя, сняв курточку и кроссовки, подходит к столу, берет литровую банку с водой, пьет из нее.
Надя. (отдышавшись) Выехали в одиннадцать. Поздно. Не стала тебя будить.
Люба. Ничего не произошло бы. Я хотя бы печку протопила. Чувствуешь, как тянет холодом по ногам?
Надя. (принюхивается) Мама, ты опять закурила что ли?
Люба. (уклончиво) Тягу в печке проверяла… Перебирать ее нужно. Ни черта не греет. Только дрова зря покупаю!
Надя. Олега попроси. Пусть тебе электрические тэны поставит.
Люба. Ага. Знаешь сколько они жрут? Суп подогревать?
Надя. Давай.
Люба подходит к холодильнику, достает суп в тарелке, ставит в микроволновку, садится за стол рядом с дочерью.
Люба. Лето паршивое: одни дожди. Ладно, хоть в огороде в этом году не стала много сажать. (пауза) Алина, разве, не с тобой?
Надя. Не поехала. Они с подружкой на курсы испанского записались.
Люба. (вздыхает) Какая же она у тебя упорная, Надька!
Надя. Я сама не знаю, откуда у нее такая прыть! Первый курс с одними пятерками закончила. Грамоты по стрельбе. Им еще там звания специальные присуждают. Представляешь, если сейчас еще по командной лестнице пойдет, да еще и с испанским?
Люба. Теперь от женихов только отбивайся… Ты про Пашку Лидкиного ей говорила?
Надя. Я в это не лезу. У них сейчас всё проще.
Люба. Ну и зря! Твое, конечно, дело, но я бы не стала все пускать на самотек. Он же хороший парень.
Молчание.
Надя. Я тебе не говорила, что с англичанином познакомилась?
Люба. (взволновано) У нас в Котельниче?
Надя. В интернете. На сайте знакомств. (недоверчиво) Только, пока, никому не говори…
Люба. (оправдываясь) Что мне делать нечего? И сколько ему?
Надя. Молодой для их климата. Сорок девять…Знаешь, как зовут?
Люба. Ну?
Надя. Брюс Дикинсон.
Люба. Ты серьезно?
Надя. Ну, мам! Он такой экстравагантный!
Люба. А что у него с женой?
Надя. Не поняла?
Люба. Зачем ты ему понадобилась?
Надя. (обижено) Мама, блин! Знаешь, как они на русских девушек падки? У их женщин только деньги и секс на уме. Поэтому там всяких феминисток и извращенок дофига!
Надя показывает Любе его фотографии на своем телефоне; на них крупный загорелый мужчина в белых подкатанных брюках, в красном поло и черных очках улыбается на фоне футбольного матча и Стоунхенджа.
Надя. Жена его бросила, детей и дом забрала себе. Он не стал судиться. Путешествует. Видишь, даже, на Красной Площади был.
Люба. (внимательно смотрит на дочь, молчит) Надька! Тебе нужно срочно зуб переделывать! Посмотри, там, на фотографиях все улыбаются, а у тебя золотые коронки впереди. Ты как улыбнешься там!
Надя. Я, думаешь, зачем приехала?!
Люба. Макаревичу уже звонила?
Надя. Восемь тридцать прием.
Люба. (взволновано смотрит на часы) Время-то уже!
Надя. Если пойдешь со мной, то одевайся.
Надя и Люба собираются, уходят.
Сцена вторая
Редакция местной газеты. За столом с компьютером сидит Редактор, сорок пять лет, худая, костлявая женщина в очках. В кабинет заходит Люба, озирается по сторонам.
Редактор. (быстро, не глядя) Добрый день! Что у вас?
Люба. Здравствуйте! Вы не могли бы мне помочь?
Редактор. Если вы по поводу объявления, то я к вашим услугам. Если вам нужна парикмахерская, то следующая дверь!
Люба. Нет, я к вам.
Редактор. Слушаю.
Люба. У меня не совсем объявление… Одна моя знакомая, такая же пенсионерка, живет одна, мужа нет, и хотелось, в общем, с помощью объявления найти ей сожителя. (Пауза) Вы только не подумайте, это я не себе. У меня муж есть. Вот кольцо. (Показывает кольцо на пальце)
Редактор. Без проблем. У вас есть уже текст?
Люба. Есть. Сейчас.
Люба достает из сумки листочек из тетрадки, передает редактору.
Редактор. Это она сама писала?
Люба. Да…
Редактор. Очень много ошибок. (Исправляет ручкой) Может, добавим, чтобы не из мест лишения свободы?
Люба. (с удивлением) Она не написала? Обязательно добавьте!
Редактор. Чтобы без вредных привычек был?
Люба. Таких уже, разве, найдешь?
Редактор. Отчаиваться не стоит. (Протягивает листок) Прочтите. Если все верно, тогда в кассу. Сто пятьдесят букв по два рубля штука. Триста. Касса напротив.
Люба. Можно еще вопрос?
Редактор. Говорите. Я могу набирать и слушать одновременно. Это уже профессиональное.
Люба. Как скоро появится объявление?
Редактор. Если в газете осталось еще место, то тогда в четверг. Если нет, то на следующей неделе. В кассе девушка возьмет ваши координаты, в случае ответа на предложение.
Люба. Спасибо! До свидания!
Редактор. (улыбается) Всего хорошего! Обращайтесь!
Люба уходит.
Редактор. (возмущенно) Тоже мне конспираторы! Моей знакомой! Это же надо в слове «отзывчивый» семь ошибок сделать! Курица! (пауза) Сейчас бомжики проснутся, почувствуют кровь, повалят в редакцию, дармоеды! Вонь поднимется. И как в таком месте потом работать? Надо Лидке сказать, чтобы не меньше тысячи брала за такие объявления!
В кабинет заходит Серега, бродяга, голос пропитый, впереди нет нескольких зубов, среднего роста, седой, с усами, поджарый, жилистый, хитрый прищур глаз, в спортивном поношенном костюме и кедах на голую ногу.
Серега. Парикмахерская?
Редактор. Следующая дверь!
Серега. А здесь, тогда, что?
Редактор. Какая вам разница? Дверь закройте! Не мешайте работать!
Серега. А то, что мне парикмахерская не нужна. Не видишь? Волосы кончились. Газета же у вас здесь?
Редактор. Что вам еще нужно?!
Серега. Что вы кричите на меня?! Объявление я подавал в газету. Другая за столом здесь сидела, белобрысая. Вот она и сказала, чтобы через недельки две забежал.
Редактор. Фамилия?
Серега. Лаврецкий.
Редактор. Почему сразу не Дубровский? Что же ты мне голову морочишь?!
Серега. Вы должны мою фамилию и так знать. Эту газетенку еще мои пращуры основывали.
Редактор. Вот так новости! Может мне еще встать и поклонится, мошенник?
Серега. Котельничский вестник же название у газеты? А моя фамилия Котельников. Ничего не напоминает? Если капнуть по глубже, там многое выяснится.
Редактор. Что ж ты так мало берешь? Сразу город давай!
Серега обживается в кабинете, смотрит на грамоты на стене, трогает кубок.
Серега. Одни бабы у вас тут, а пылищу некому протереть!
Редактор. (с злостью) Тебя забыли спросить! Руки убрал!
Серега. Я что-то не помню, когда мы на «ты» перешли.
Редактор. (утрачивая выдержку) Да, что же такое сегодня! (начинает искать на столе) Объявление было или что?
Серега. Колонка знакомств.
Редактор. Повезет же кому-то!
Серега. Можем попробовать. Правда, я сочных люблю, покладистых.
Редактор. Еще одно слово и звоню в полицию!
Серега. Тогда я такую жалобу накатаю.
Редактор. Ой! Напугал.
Серега. Дружище у меня есть. Он тут на теплотрассе недалеко живет. Я ему шепну, так он каждое утро будет дверь вашу дерьмом мазать. Всей вашей газетой тогда взвоете.
Редактор роется на столе, берет мобильник, нервничает, убирает его в сторону.
Редактор. Ничего нет! Понял? Теперь иди отсюда!
Серега. Дурака нашла? Звони белобрысой, выясняй!
Редактор. Слушай! Там, бабенка, перед тобой заходила. В активном поиске. Только, что объявление подала. Информация из первых рук. Давай, беги скорей! Видимо сама судьба вас тут свела!
Серега. Старовата.
Редактор. Сказала, что знакомой ищет. Догоняй, пока не ушла!
Серега. Пятьдесят рублей есть?
Редактор. Еще чего?!
Серега. Ни то вернусь…
Редактор сгребает мелочь, кладет на стол. Серега забирает ее, уходит.
Редактор. Подавись! Чтоб ты сдох!
Серега. Не видишь, работаю над этим, коза!
Серега забирает мелочь, уходит.
Сцена третья
Дом Любы. Гостиная. За сценой эротично стонет Люба.
Люба. Ай! Как хорошо! Ниже давай. (вскрикивает) Ай!
В гостиной на диване лежит на животе Люба. Рядом с ней стоит Серега, как факир, держит в руке горящий стержень и баночку. На столике зажжена газовая горелка. Серега ставит стеклянные баночки Любе на спину.
Серега. Не щиплет?
Люба. Нет! Давай еще!
Серега. На первый раз достаточно. Кожа не привыкшая, дубовая. Побо́чка может пойти. У нас на подлодке одному переборщили. Тоже на спину жаловался. Так вся кровь к пояснице ушла, а в голове ничего не осталось. Дурачком потом всю жизнь ходил.
Люба. А где ты еще был?
Серега. Думаешь, нам говорили? Придет шифрограмма, в такой-то квадрат и задача. А где ты: в Африке или в Персидском заливе, сам догадывайся. Вон, видела? Трехсотый осколочный.
Серега показывает ей шрам и ожог на животе.
Люба. (с беспокойством) Ох! Сильно мучает?
Серега. Бывают фантомные боли. Приходится только этим и бороться.
Серега выпивает стаканчик со спиртом, в котором смачивал стержень с ваткой.
Люба. Давай налью.
Серега. Не надо. Пока терплю. (пауза) Сразу тебе Люба хочу сказать. Много у меня баб было, и женился не раз. Гнала меня нелегкая, бежал, торопился все успеть. Часы мои тикали. Вот уже никому не нужный стал. Списанный. Дети-волчата выросли, без любви-то! А дальше, ты все уже сама знаешь… Не веришь? Проверь! Скажешь уйти: не обижусь! Сам знаю, что дрянь, паскуда…
Люба. Зачем же ты так? Никуда я тебя не гоню. Думаешь, мне одной тут легче? Жизнь-то, видишь, какая! Глядишь, и до пенсии дотерпим.
Серега. (горячо) Люба! Лет пять мне осталось! Я ж контуженный!
Люба. Как же ты все документы то потерял?
За сценой слышен звук подъехавшего автомобиля, кто-то выходит.
Люба. Олег, наверное, с женой. Ты куда это?
Серега. (заходит в туалет) Не хочу лишней огласки.
Люба. Ладно, ты. Брось! Надо познакомить вас. Он у меня простой.
Олег. (за сценой) Мама!
Люба. Банки!
Серега прячется в туалете. Люба отрывает с себя банки, накидывает халат. Входит Олег, высокий, крепкий парень. Позади него Юля, его жена, худенькая, в очках.
Олег. Мам, ты кого тут жжешь?
Люба. Банки ставила.
Олег. Сама?
Люба. Поясницу схватит, потом узнаешь!
Олег. Ты хоть сними их тогда.
Юля. Любовь Степановна, давайте я вам помогу.
Люба. Спасибо Юлечка. (сыну) А тебе лишь бы мать упрекнуть. (пауза) Кушать будете?
Олег. Дома поели. (что-то ищет в шкафу) Мам, где переноска. В яму надо слазить.
Люба. Так, она там, наверное, и весит. Если картошку, то на кухне возьмите.
Олег. Всего понемногу надо. (жене) Ты здесь побудешь?
Люба. Юлечка останься. Мне как раз нужно кое-что спросить.
Олег уходит. Люба подходит к ней поближе. Они садятся на диван.
Юля. Что-то случилось?
Люба. Может чаю?
Юля. Спасибо. Только что пили.
Люба. Видишь, как Олег ко мне относится? Может, ты меня поймешь. Я не стала ему рассказывать. Он опять станет ругать.
Юля. Любовь Степановна, я ему ничего не скажу.
Люба. Устала я вот так жить одна, по хозяйству, по дому. Детям легко рассуждать. Сложно мне. В кой-то веки, появился надежный человек. Приходил, помогал бесплатно, а я даже не знаю как теперь себя повести. И прогнать его жалко, и что дети скажут…
Юля. Вы с кем-то сошлись?
Люба. Тут он. Не далеко. Вышел, чтобы без скандала, понимаешь? Тишину любит…
Юля. Давайте я с Олегом поговорю?
Люба. Правда? Спасибо, милая! Как же повезло ему! Все у вас ладится. Матвей растет. Я бы Надю попросила, но ты же знаешь: они как кошка с собакой. Он ее все высмеивает, а она хвост задирает! Цирк, одним словом.
Юля. Взрослый уже, все поймет.
Люба. Все равно боюсь, что они скажут. (пауза) Юлечка, ты не против, если я еще о чем-то попрошу?
Юля. (улыбается) Конечно, я же не убегаю.
Люба. У него были сложности в жизни, пропали документы. (зовет его) Сережа!
Открывается дверь туалета, выходит Серега.
Серега. Добрый день!
Юля. (смущено) Здравствуйте!
Люба. Сережа, это жена моего сына. Юлия. Она юрист.
Юля. (улыбается) Любовь Степановна, я бухгалтер…
Люба. Я же знаю, что ты во всем хорошо разбираешься. Представляешь! Его собственные дети выгнали из дома, а паспорт он потерял. (Сергею) Расскажи ей, что молчишь?
Серега. Что говорить? Все так и есть.
Юля. Вы что-нибудь подписывали?
Серега. Как?
Юля. Роспись на документе ставили?
Серега. Какой?! Ага! Тыкали они мне! Послал я их. Потом на Волчанку меня отвезли. Врач там попался фартовый. Пархомов. Иди, говорит, отсюда! Какой ты больной? Он куда-то позвонил, на них дело завели. Обратно домой приехал. Да, паспорт эти черти свистнули! (Сергей сильно жестикулирует руками) Они, можно к гадалке не ходить.
Люба. Юлечка, можно что-нибудь сделать?
Юля. Попробуем. Данные нужны. Остался какой-нибудь документ кроме паспорта? Военник или водительское?
Серега. Какой там! Все подчистую! Давай, говорит, батя, подобру-поздорову! Ни то подолью тебе в водку «уайтспирита». Не заставляй вечно Бога молить!
Юля. Фамилию то свою помните? Дату рождения?
Серега. Такое, как забудешь? Котельников Сергей Иванович, шестьдесят третьего года рождения, двадцать пятое апреля, родился в Улан-Батор Монгольской АССР.
Юля достает блокнот из сумки и записывает в него данные.
Люба. Поможет это?
Юля. Заявление подам в паспортный стол. (Сергею) А прописку помните?
Серега. Улица четвертой пятилетки дом семнадцать. У телевышки дом с черепичной крышей. Он там один такой.
Юля. Сегодня, наверное, уже не успеем. Завтра в обед заеду туда.
Люба. Юлечка, не спеши! Это же не срочно. Так, это неудобно. Свое время будешь на нас тратить.
Юля. Любовь Степановна, все нормально. Мне все равно туда нужно заехать. (пауза) Ну, я пойду тогда.
Люба. Спасибо Юлечка!
Юля. Я позвоню, что да как.
Люба. Хорошо. Матвея привозите.
Юля. Обязательно. До свидания!
Сергей. До свидания!
Люба. Давай я тебя провожу.
Юля уходит со свекровкой. Люба возвращается.
Люба. Сережа, завтра же пойдем тебе зубы вставим. Не могу смотреть!
Сергей. Это все из-за Дальнего Востока. Службу там проходил. У них в воде много железа содержится. У всего отряда зубы раскрошились. А так, до двадцати лет даже не знал, что такое к врачу ходить. Веришь, нет? Консервы зубами открывал.
Люба. Проголодался? Пойдем холодца разогрею.
Сергей. Капни лучше, да я спать лягу, а потом шебурши сколько тебе влезет.
Люба. (пауза) Гнида же ты! Хоть спасибо бы сказал, для тебя же стараюсь.
Сергей. Я тебя просил? Дело - дрянь. Если бы у тебя связи были…
Люба. Вот, значит, что?! Так ты запел! (возмущенно, встала, стала ходить возле Сергея) Да, тут в городе все меня знают, между прочим. Ты хоть знаешь, кем я проработала тридцать лет? Я на гидролизном заводе начальником цеха была, где цистерны со спиртом хранились. Знаешь, какие люди ко мне приезжали? Связи ему нужны! Сам директор Зуев впрягался, когда чечены с автоматами завод захватывать приезжали. Трос стальной вдоль ворот протянули и никого не пускали, чтобы не один вагон налево не ушел. А времена тогда стояли темные. Сколько раз за нашей «семеркой» хвост был! А сколько я «бабок» сделала? И сыну квартиру, и дом этот кирпичом обложили, гараж, «семерку» купили. Но я никогда не опускалась, как некоторые, чтобы из-под полы торговать. Хотя сколько мне предлагали. Ко мне по имени-отчеству и прокурор, и судья наш, начальник ГАИ. Связи ему нужны…
Сергей. (оправдываясь) Я же не знал…
Люба. Ты и не спрашивал! Выпил, закусил, день прошел и рад…
Сергей. Извини, Люба. Злой я, как пес. Ничего не могу с собой поделать.
Люба. Ладно, пойдем я тебе коньячка налью.
Сергей. Только для аппетита!
Люба и Сергей уходят на кухню. Затемнение.
Сцена четвертая
Утро. Дом Любы. На кухне сидит нарядная Люба, в платье. В дом заходит Почтальонша, пятьдесят лет, крупная женщина с румянцем на щеках.
Люба. Здравствуйте!
Почтальонша. Утро доброе! Сегодня к вам пораньше зашла. В прошлый раз не застала вас дома.
Люба. Белорусская фабрика приезжала. Сапоги относила. Они так качественно делают.
Почтальонша. Знаю. Тоже собираюсь свои отнести, да все поймать их не могу. (пауза) С утра солнце такое! У вас тут солнечная сторона.
Люба. И не говорите! Специально выбирали дом угловой, чтобы утром тепло, а вечером, знаете, такая прохлада.
Почтальонша достает из большой крепкой сумки ведомость, деньги в пачках, оглядывается, с серьезным лицом пересчитывает. На кухню заходит Сергей, празднично одетый в брюки с носками, рубашку и галстук, волосы смочены водой, разглажены назад.
Люба. Вы, может, чаю будете? Сережа, дорогой! Налей нам чаю.
Почтальонша заволновалась, спрятала деньги в сумку.
Почтальонша. Спасибо большое. Я бы рада, но сорок домов обойти еще нужно.
Сергей. Люба, тебе сколько сахару: четыре или пять ложек?
Люба. (ласково) Сделай послаще!
Сергей размешивает демонстративно сахар, подносит Любе кружку.
Сергей. Прошу! А я пойду пока во двор доски для ремонта бани приготовлю.
Сергей выходит из дома. Люба молчит, для большего эффекта, отпивает из кружки, морщится.
Почтальонша. Распишитесь здесь!
Люба. За очками лень идти. Сколько у меня там?
Почтальонша. Двадцать одна тысяча сто восемь рублей ноль три копейки. Кросвордик возьмете или лотерейку?
Люба берет со стола деньги, пересчитывает. Она вспотела на солнце, поэтому сложила купюры в виде веера, обмахивает им себя.
Люба. Какой же хороший день. Давайте лотерейку. Может и здесь повезет.
Почтальонша. Уже что-то выиграли?
Люба. Видели, какого мужчину мне жизнь на старость лет подарила. Это ли не выигрыш? Бывший военный, между прочим. Награды есть и ранения. Не пьющий, вежливый, а работящий…
Почтальонша достает из сумки лотерейные билеты, сжимает их веером и протягивает Любе вытащить наудачу.
Почтальонша. Ну, с Богом!
Люба вытягивает билет.
Люба. Представляете, он даже моложе меня.
Почтальонша. У него случайно фамилия не Котельников?
Люба. (насторожено) Котельников. Он возле телевышки жил, пока его родные дети из дома не вышибли.
Почтальонша. (удивлено) Да вы что?!
Люба. Да. Сейчас пытаемся найти справедливость…А вы откуда его знаете?
Почтальонша. Он у Ленки Лыжиной дрова колол с дружками-алкашами. Они выпросили у нее на чекушку, напились и пропали вместе с топором. А этот Котельников заложил топор в магазине за бутылку водки. Грустная история…
Люба. (с злостью) Ах ты ж сплетница! Ходишь-собираешь по домам. Как у тебя только рот открывается говорить такое! Ну-ка выметайся отсюда!
Люба швыряет в нее журнал и лотерейный билет.
Люба. Деньги назад гони! Не то я быстро жалобу на тебя подам, как ты к людям в доверие втираешься! Впариваешь бумагу всем!
Почтальонша. Какое вы имеете право?
В дом заходит Сергей.
Люба. Гони ее в шею, Сережа! Сплетницу эту, развратницу! Сил у меня больше нет!
Почтальонша. (возмущенно) Я это так просто не оставлю!
Сергей. (открывает дверь) Покиньте помещение.
Почтальонша проверяет все ли у нее на месте, собирает с пола журнал, лотерейку, уходит.
Сергей. Столько денег таскает с собой и без охраны. А если кто-нибудь ее в заде по голове: «тук»!?
Люба. (с злостью) Ты зачем мне соль в чай насыпал, болван? Послаще говоришь?!
Сергей. Как? Думал, что сахарница…
Люба. Плохо думаешь, Сережа! Снимай быстрее костюм, пока не обгадил. (удивленно) Что это?
Сергей. Где?
Люба. Ты его прожог, сукин ты сын! Второй раз одел! Снимай все!
Люба снимает с Сергея вещи. На нем остаются только семейные трусы.
Люба. Вот и сиди теперь в трусах!
В холодной прихожей слышен шум.
Сергей. Штаны верни!
Люба. На!
Люба кидает ему брюки. Сергей быстро скрывается в гостиной. На кухню заходит Надя с тетей Машей, худенькой старушкой, старшей сестрой Любы. У Нади в руках большой пакет.
Надя. Мама, ты зачем ворота закрываешь? Опять пришлось обходить.
Люба. Так, домофон на что?
Тетя Маша. Люба, здравствуй! С днем рождения!
Люба. Маша, да зачем это? Не юбилей же. Я не собиралась даже праздновать. Ничего не приготовила…
Тетя Маша. Это вы не помните, а я всегда помню. Что мне дома делать? К тебе приду, поздравлю!
Люба. (обнимает её) Спасибо Маша, сестренка любимая! Никогда не забываешь. Дети у тебя умницы, внуки, правнуков нянчишь, все у тебя получается.
Тетя Маша. Ты не помнишь уже, наверное. И тебя нянчила. Самая маленькая же была из нас. Всех нянчила. Пора мне уже…
Надя. Тетя Маша! Опять вы за старое! Вы же очень молодо выглядите, скажи же мам! Стройная, подтянутая. Если вас одеть по моде, платье подобрать. Мужчины будут оборачиваться.
Люба. Конечно!
Тетя Маша. Куда мне? Деда Леню похоронила. Семьдесят уже.
Надя. Это все вам внушили.
Люба. Все правильно дочка! Вот сейчас заходила одна прости…ее Господи! Пенсии выдает. Вроде бы женщина, да еще государственный служащий. Пример должна показывать, а у самой задница висит, волосы все жирные. Разве нормальный мужик на нее позарится?!
Тетя Маша. Коврик же мы тебе купили?
Надя достает из пакета половичок для ванной комнаты.
Люба. Какая прелесть. В «скорпионе» купили? Я же на него смотрела, денег пожалела. Спасибо! И нужно было вам тратиться?
Тетя Маша. Если не подойдет, сказали, что можно будет поменять.
Люба. Не надо ничего менять! Очень яркий. Мне нравится. (пауза) Как у тебя Маша? Все нормально?
Тетя Маша. Болею я, сплю плохо…
Люба. А я со спиной своей уже замучилась. Слышала, Надя с иностранцем познакомилась?
Надя. Я никому пока не говорю, чтоб не сглазили. Там «Санта-Барбара» сплошная. Он англичанин. Хочет сюда приехать.
Люба. Уже сюда?
Надя. Да-а! Погостить пока. У них там налоги бешенные. Жена-кобра последнюю рубашку хочет отобрать. У них трехэтажный дом в Йоркшире. Они его сейчас на продажу выставили. Пока развод, продажа, все дела. Сюда собирается.
Люба. А кроме его дел? О любви хоть говорите?
Надя. Конечно. Он такой обходительный: и зайчиком, и голубкой, и феей называет. Я уже английский так скоро выучу. (достает телефон) Вон, читай!
Люба. Что ты мне показываешь? Я по-русски то уже не очень.
Надя. (читает по слогам) Бе-йби, ай дэ-лайк ту тэйст ве-ни-сон мит.
Люба. Красиво звучит…А переводится как?
Надя. Детка, я хочу попробовать оленины.
Люба. У нас откуда тут она?
Надя. Иностранцы думают за Москвой сразу Сибирь и тундра. А что у нас нигде ее не купить?
Люба. У охотников спросить, если только. Думаю, сало он тоже полюбит. Ты вот так с телефоном с ним общаться что ли будешь?
Надя. Я уже половину выучила: хай, бай, ит, зей, мондей, туздей.
Люба. (вздыхает) Может мне тоже начать язык учить? (вскакивает)День рождение, а я ведь ничего не приготовила!
Надя. Олег с семьей приедет. Они в баню собирались.
Люба. Что же ты молчишь!
Тетя Маша. Люба, давай я схожу в магазин.
Люба. Еще чего? Сама схожу.
Надя. А где этот?! Распутин твой! Спит, наверное. Буди его! Пусть идет баню топит! Или я сейчас сама пойду, подгоню его!
Люба начинает одеваться в магазин.
Люба. Приедет твой, прынц датский. Вот и командуй им. Здесь я, пока, хозяйка! Баню вчера топили, ее только подтопить.
Надя. Давай мы хотя бы овощи на салат сварим.
Люба. Хорошо!
Люба убегает в магазин.
Сцена пятая
Вечер. Гостиная в доме Любы. Включен телевизор. В центре стоит стол с нетронутыми салатами и посудой. В кресле сидит Матвей, десять лет, внук Любы, в руках у него смартфон; он занят игрой. На стуле сидит, скучает Серега.
Серега. Эй! Парень!
Матвей. (не отрываясь от игры) Что?
Серега. В «се́ку» будешь играть?
Матвей. Нет…Что за «се́ка»?
Серега. Игра такая на деньги.
Серега достает колоду карт с изображением голых женщин в разных позах. Матвей убирает смартфон в сторону.
Серега. Видел таких?
Матвей. Неа. Дай посмотреть?
Матвей разглядывает карты.
Серега. Тридцать шесть верных кентов, краль и шестерок. Запомни малыш. Когда прижмет – надежнее друзей не найдешь! Это тебе не компьютер или игральные автоматы, где всякое отребье ошивается. Здесь правила существуют тысячу лет в первозданном виде! Поймешь их – поймаешь удачу за хвост: авторитет, девки, связи, где нужно. Нет, значит на «железке», как твой папаша. (пауза) Садись, будем играть. На тебе пять рублей. Запоминай! Рубль вход. (кладет свой и рубль Матвея на диван). Размешал. (перемешивает карты) Дал сдвинуть. (Матвей сдвигает колоду) Раздаешь по три карты каждому. Теперь открываемся. Покажи, что у тебя? Ого! Три топора! Новичкам всегда везет.
Матвей. Я выиграл?
Серега. Да. Забираешь банк.
Матвей. Давай еще!
Серега. Сдавай!
Матвей. А можно сразу по пять рублей вход?
Серега. Можно «машку за ляшку»! Только смотри в школе не повторяй такие фокусы. Место должно быть тихим, комфортным, без лишней суеты.
Матвей. Ладно. Бабушка говорит, что ты капитан?
Серега. Смотри! (Показывает на волосы) Видишь волосы седые. Я еще моложе твоего бати был. На подводной лодке на километровой глубине случился пожар в боевом отсеке. Железо обшивки накалилось докрасна. Спасло, что рядом протекало холодное течение. В двадцать семь лет поседел, как старик.
Матвей. А усы?
Серега. Что? Эти! Так я их тогда еще не носил.
Матвей. А знаешь, какая столица Бразилии?
Серега. Пеле?
Матвей. Неа. Бразилиа, с «а» на конце.
Серега. Знал бы ты, что их бабы там вытворяют, не забивал бы голову этой ерундой.
Матвей. Можно я возьму одну карту?
Серега. Бери. Какую? Темненькую?
Матвей кивает головой, берет карту, прячет ее. Слышен шум из кухни.
Люба. (за сценой) Что мы все на кухне, как бедные родственники. Пойдемте в зал.
В гостиную заходит Люба, Надя, тетя Маша и Соседка, шестьдесят лет.
Люба. Сережа, что ты к нам не идешь? Давай тебе чая налью.
Серега. Это разве чай? Пыль дорожная…
Люба. Морсу?
Серега. Да. Налей-ка морсику.
Люба наливает морс в стакан, дает его Сергею.
Люба. Я же вас не познакомила. Это моя сестра Маша.
Серега. Очень приятно. Располагайтесь. Будьте, как дома!
Тетя Маша. Спасибо!
Люба. Застеснялся. Представляешь, Маша! Его родные дети в Волчанку отвезли, чтобы дом отобрать.
Тетя Маша. Да ты что?
Люба. И не говори. Вот мы сейчас, как два несчастия нашли друг дружку. Все равно вдвоем веселее, так ведь?
Тетя Маша. Как тебе лучше…
Люба. Смотри, как Макаревич ему зубы хорошо сделал. (Сергею) Сережа, открой рот, улыбнись!
Серега скалится, показывает стальные коронки.
Люба. Что-то долго они не идут. Может печку я рано закрыла? Не угорели бы. Пойду, узнаю.
Надя. Мам, они не маленькие же. Дай им попариться, что ты все егозишь?
Тетя Маша. (Наде) Алина то у тебя нормально устроилась?
Надя. Конечно. Полностью на гособеспечении. Общежитие, форма, питание, проезд. Платья, какие хочет, покупает, косметику дорогую, туфли. Она еще там полностью не развернулась. Я же ее и на танцы водила, и в музыкалку; еще бег, на лыжи в «дюшку» зимой.
Люба. Пионер-вожатая в 11 классе.
Надя. Да. Рисование она бросила. Еще глиняная игрушка, курсы ногтевого дизайна.
Серега. Она, случайно, карбюраторы не чинила?
Люба. Сережа!
Надя. Не поняла? Сергей, я бы на вашем месте рот бы закрыла. Ведь я не мама. Позвоню, куда следует. Тебе тогда и Волчанка райским местом покажется. Пей морс, да помалкивай!
В гостиную заходит Олег и Юля, в спортивных просторных костюмах после бани. У Юлии полотенце на голове.
Все. С легким паром!
Юля. Спасибо!
Олег. Кто следующий?
Люба. Олежа, я уже испугалась. Думала, вдруг, рано печку закрыла.
Олег. Я же проверил. Веник, если что в тазике оставил.
Люба. Вам переодеваться не нужно? Давайте тогда за стол, пока курица не остыла.
Гости садятся за стол. Олег наливает себе настойки.
Юля. А кто машину поведет?
Олег. Ты же собиралась. Зря, что ли за автошколу платил? Кто-нибудь еще будет настойки?
Люба. Мы вино. Сережа, будешь?
Серега. У меня морс.
Надя сидит рядом с Сергеем; она берет его стакан, нюхает.
Надя. Что-то у тебя он спиртом попахивает.
Серега. (нюхает) Точно. Даже не заметил.
Люба. Ягоды, наверное, забродили.
Тетя Маша. (неуверенно) Давайте я, что ли скажу…
Олег. Конечно, тётя Маша! Встаем! Матвей, иди сюда! Телевизор убавьте!
Гости встают. Тишина.
Тетя Маша. Люба, сестренка моя. Родителей наших мы уже проводили. Мужей рано потеряли. Живем. Дети наши здесь, внуки, скоро правнуки у тебя появятся. Хочу пожелать тебе, чтобы было всегда так уютно, по-домашнему, как сейчас. Чтобы пенсию прибавили, и друг друга никогда не забывали. Ну и здоровья!
Олег. Ура!
Все. (хором) Ура!
Гости чокаются, выпивают, садятся за стол, начинают кушать, пьянеют.
Люба. (со слезами) Спасибо, Маша!
Сергей встает со стаканом в руке, откашливается. Тишина.
Серега. У всех полные бокалы? Я человек здесь новый. Хочу тоже поздравить дорогую именинницу. Добрых полжизни отдал морской службе… В общем, история доносит, что на одном из пиратских судов была переодетая в мужское платье девушка по имени Мэри, которая ничем не выдавала своего женского естества. И она была тайно влюблена в молодого навигатора. Случилось, что между ним и старым пиратом возникла ссора, и Мэри, опередив возлюбленного, вызвала обидчика на дуэль. Поединок пирата с Мэри состоялся на пустынном острове. Пират был сильнее Мэри, но девушка была проворнее. И все-таки клинок пирата рассек рубашку на теле Мэри, где обнажились…Кхм…ее ослепительные груди. От неожиданности пират опешил, и это стоило ему головы. Так любовь Мэри спасла жизнь молодого навигатора. Так выпьем за любовь верных и преданных женщин, которые охраняют нас в дальних житейских плаваниях! Ура!
Все. (хором) Ура!
Люба. (с слезами на глазах) Сережа! Спасибо! Так приятно!
Надя. (Серёге) Прямо Жак Ив Кусто, я посмотрю!
Люба. Отстань от него! Мне никогда так красиво не говорили.
Олег встает из-за стола, идет к пакету, достает фейерверки. Матвей бежит к нему.
Матвей. Папа, можно я их запущу?
Олег. Пойдемте, постреляем!
Люба. Ты же после бани только!
Надя. Идите! Мы в окно посмотрим.
Олег уходит с сыном.
Люба. Юлечка, ничего пока неизвестно?
Юля. Вам Олег, разве, не передал?
Люба. Нет.
Юля. (возмущенно) Попросила, значит, человека! (Любе) Паспорт уже готов, поставили штамп прописки. Вам нужно с Сергеем подойти, расписаться и забрать.
Люба. А мы тут переживаем!
Юля. В доме том, как я поняла, какой-то Толик живет, безработный.
Серега. (оживленно) Мой пездюк!
Люба. Помолчи!
Юля. У него недавно был суд, год условно, не помню какая статья. Если ещё приобщить, то прошлое его дело за попытку незаконного лишения дееспособности, приехать туда, естественно, с полицией и поставить ему ультиматум, то он сам выпишется с этого дома лишь бы не сесть за решетку.
Серега. (мечтательно) Продам ту халупу и куплю небольшой катер, назову его «Гипербореец». Будем, Люба, ездить на нём под Белиничное. Там такие места! Брусника, клюква, хоть ведрами черпай! Крупная, как кошачий глаз! (пауза) Капни милая, настойки! (обнимает Юлию со слезами на глазах) Спасибо дочка! Век не забуду! (выпивает залпом).
Раздаются залпы за сценой. Гости подбегают к окну. Гостиная наполняется отблесками фейерверка. Все замирают. Тишина. Люба одиноко идет, садится в кресло на передний план.
Люба. (поёт тихим, грустным голосом) Белым снегом, белым снегом. Ночь метельная ту стежку замела. По которой, по которой я с тобой родимый рядышком прошла.
Надя, тетя Маша, соседка, Юля тоже садятся и подпевают.
Люба. (поёт) Вспомни милый наши встречи. И слова любви, что ты мне говорил. Почему ты те минуты? Те часы свиданий наших позабыл. Я страдала, ожидала, Я ждала, звала тебя в тоске. Только стежка пропадала, След знакомый затерялся вдалеке.
Перед сценой медленно начинают падать хлопья снега.
Люба. (поёт) Белым снегом, белым снегом. Ночь метельная ту стежку замела. По которой, по которой я с тобой родимый рядышком прошла.
Действие второе
Сцена шестая
Поздняя осень. Вечер. Проселочная дорога. Снег падает на мокрую землю. Одинокий фонарь перед домом. Улица Четвертой пятилетки семнадцать. Высокий сплошной забор перед домом. За воротами слышен лай дворняги.
Олег. (за сценой) Куда она пропала? (зовёт ее) Мама!
Юля. (за сценой) Любовь Степановна!
Олег с женой выходят на сцену, останавливаются возле ворот.
Юля. Позвони ему еще раз! Может она у него?
Олег. Не буду я звонить!
Юля. Я сама тогда! (Нажимает на звонок)
Олег. Ага! Выйдет он! Разбежался. Все! Пойдем в машину. Еще раз объедем улицу.
Олег с женой уходят. Из-за дерева выходит Люба, разбитая горем, с заплаканным лицом. Она подбирает возле ворот полено и начинает стучать им по забору. Лай усиливается.
Люба. (кричит сквозь слезы) Я же не уйду, пока ты со мной не поговоришь и не извинишься! Я же из-за тебя посмешищем для всех стала! Какого черта, вообще, с тобой связалась?! (пауза) Что? Нашёл тупую бабу, да?! Как оно, а?! Хлебало своё привёл в порядок, проблемы за её счет решил и обратно под корягу спрятался! (кричит и бьёт поленом об забор в такт своих слов) Но только не на тех нарвался, падаль!
Серега. (голос из-за забора) Иди домой, баба, не стыдись!
Люба. (оживает) А что мне стыдиться? У меня связи такие, до мэра и прокурора дойду, вот увидишь, лишь бы ты, ловелас херов, больше никому мозги не запудрил!
Люба встаёт на цыпочки, пытается заглянуть во двор.
Люба. (продолжает) Пусть лучше люди послушают, какое тут рядом ничтожество живет… Капитан-афганец с ранениями… Я, говорит, лодку куплю…Совесть только, Сережа, не купишь. (пытается открыть калитку). Ну что же ты молчишь?! Небось одумаешься? А я может покушать тебе принесу, а? Задумался? Я и с собой принесла немного. Открой, пожалуйста. Серёженька?
Серега. (голос из-за забора) Ничего мне от тебя не нужно, сказал, иди домой.
Люба. Я пришла домой…к тебе, не впустишь в гости после всего что я сделала? Может я на тебя слишком давила, ущемляла тебя, прости, Христа ради. Если у тебя есть пожелания, я все выполню ради нас, дорогой мой! (тише) Я тебе не говорила, у меня много денег есть. И на катер новый, и жизнь сытую нам обоим хватит. Это тайна. Даже сын не знает. Когда гидролизный завод остановился, денег не платили, мы потихоньку спирт домой таскали, кто в банках стеклянных, кто в флягах алюминиевых, а я цистерну запрятала, сорок тонн спирта. Грех на себя взяла. На счастье или погибель! Хочешь, уедем! Возвращайся только, милый!
Серега. (голос из-за забора) Брешешь ты всё!
Люба. (ласково) Клянусь, Серёжа! Только тебе скажу куда я запрятала её. Ты человек деятельный, надёжный, не чета моим детям. Давай, Серёжа, отыграем назад! Я же знаю, сердце у тебя доброе. (пауза) Серёженька?
Серега. (голос из-за забора) Я бы мог помоложе себе завести, да над тобой сжалился.
Люба. (с злостью) Чтоб ты провалился! Мерзкая твоя душонка! Когда ты будешь валяться обсосанный в канаве, я тебе еще туда хлорки насыплю, что б ты на дерьмо и навоз разошёлся!
Серега. (голос из-за забора) Я же тебя не гоню, дура старая! Просто видеть твою рожу спокойно не могу. Блевать тянет. Иди подобру-поздорову…
Люба. (с злостью) А залупу на воротник не хочешь?! Гадина!
Люба хватается за сердце, садится на скамейку под деревом. На сцене постепенно темнеет.
Сцена седьмая
Ночь. Дом Любы. В гостиной горит свет. В дом входит Олег с женой. Олег помогает зайти в дом Любе. Она вся промокшая, у нее бледное лицо.
Юля. Любовь Степановна, давайте снимем все мокрое. (мужу) Включи отопление!
Олег. Обогреватель принесу.
Олег усаживает мать в кресло. Юля переодевает ее в сухое белье. Олег уходит, возвращается с обогревателем, включает его в сеть. Люба сидит и смотрит перед собой.
Люба. Капли от сердца…
Юля. Может вам прилечь?
Люба. Нет. Они в тумбочке. И воды…(сыну) Мне так стыдно.
Юля достает капли, набирает стакан воды, дает Любе.
Олег. Все нормально, мам! Со всеми бывает.
Люба. (выпивает лекарство) Как у меня сердце болит. Два раза так схватило. Все из-за этого…
Юля. Может все-таки «скорую» вызвать?
Люба. Сейчас пройдет. Капли хорошие, импортные. (пауза) Помните день рождение?
Олег. Начинается…
Люба. Так все по-домашнему было. Если бы я сама не попросила сделать документы, может и не стал бы он поступать так.
Олег. Если бы, как бы…Всю неделю уже одно и тоже. Будто бы своих дел нет. Давно бы ему заехал пару раз по его мерзкой роже, да только мараться не охота.
Люба. Юлечка, милая, может как-то можно переиграть назад дело, чтобы этот бомжарик опять без дома остался?
Юля. (неуверенно) Я не знаю…Это уже противозаконно…
Олег. Ты еще киллера для него закажи на свою пенсию! Совсем свихнулась про такое спрашивать?!
Люба. Прости…Это же надо так опозориться!
Юля. Вы не должны сейчас волноваться. (мужу) Расправь кровать.
Олег с Юлей помогают Любе лечь в кровать, укрывают одеялом.
Юля. Отдохните. Вам сразу станет полегче.
Люба засыпает.
Юля. (шёпотом) У нее жар. Давай я останусь здесь. Ты поезжай домой, Матвея покорми, спать уложи.
Олег. (шёпотом) Если отсюда завтра на работу, то нужно переодеться. Щетку хотя бы зубную взять…Поехали, тебя отвезу, все возьму, и вернусь, пока она не проснулась.
Юля. (шёпотом) Обогреватель поставь подальше, в безопасное место.
Олег переставляет обогреватель, и они с женой на цыпочках выходят из дома. Люба открывает глаза, ищет рукой пульт от телевизора, включает его, одевает халат, встает, подходит к зеркалу, расчесывает волосы, приводит лицо в порядок.
Люба. (брезгливо) И кому ты нужна? Дура ряженная! Так тебе и надо. Захотела помоложе, позарилась, купилась. За детьми так не присматривают, как за тобой. Одна дорога – в дом престарелых. Чтобы как у всех. Утром кашка, потом прогулка, перед обедом полежать часок…
Звонит домашний телефон, лежащий рядом на тумбочке. Люба сразу включает громкую связь.
Люба. Надя, дочка, молюсь, чтобы у тебя все было хорошо!
Надя. (по громкой связи) Откуда ты узнала, что я звоню?
Люба. Кто же мне ещё по городскому телефону позвонит? Или ты, или эти мошенники со сбербанка! (декламирует, коверкая голос) Вам одобрена кредитная карта с лимитом семьсот тысяч рублей. (возмущаясь) Зачем они мне нужны, если у меня пенсия двадцать? Потом сиди, переживай, пылинки с нее сдувай…
Надя. (по громкой связи) Что у тебя опять там произошло? Не дозвониться ни до тебя, ни до Олега…
Люба. Все доченька накрылось медным тазом! Теперь или в монастырь, или в дом престарелых. Сны постоянно снятся, что бабка с дедом твои тут роют что-то, вынюхивают. Сердце болит, еле хожу на ногах…
Надя. (по громкой связи) Я так и думала. Что-то с энергетикой в доме.
Люба. Что с ней не так?
Надя. (по громкой связи) Мы когда у тебя были: у тети Маши и у меня голова болела. Аспирин даже не помог. Никто посторонний к тебе не приходил?
Люба. Почтальонша если, соседка еще…
Надя. (по громкой связи) Она не могла у тебя «подклад» оставить?
Люба. Я даже не проверяла…
Надя. (по громкой связи) Ты что? Осмотри, вдруг, иголку ткнула в одежду, булавку или письмо забыла.
Люба. Повиси, пока.
Люба начинает ползать по полу, включает светильник, осматривает углы, проверяет карманы халата, находит игральную карту, вскрикивает.
Надя. (по громкой связи, обеспокоено) Мама?
Люба. (вскрикнув) У меня в кармане халата карта игральная!
Надя. (по громкой связи) Масть какая?
Люба. (вскрикнув) Дама пик!
Надя. (по громкой связи) Это уже обрядом попахивает! Ты хоть в руки ее не взяла?!
Люба. (роняя карту) На ней порнография голимая!
Надя. (по громкой связи) Сожги её вместе с халатом! Нет. Стой!
Люба. Что?
Надя. (по громкой связи) Возьми веник и совок. Замети и отнеси подальше от дома. Там сожги все вместе с веником и совком. Следи за ветром, чтобы пепел на тебя не попал.
Люба. Я даже знаю, где я это сделаю…
Люба метет веником в центр пола игральную карту, халат, семейные трусы, носки, майку, заметает в совок, кидает всё в простыню, завязывает её, кладёт, перекидывает, как мешок, себе за спину.
Надя. (по громкой связи) Мама! Ты слышишь? Еще заклинание…
Люба. (как фанатик) Доча, я такое заклинание там зачитаю! Пусть узнает, как энергетику в моем доме портить!
Люба убегает с вещами. Слышен звук огня, пожарной сирены. На стенах в гостиной падают тени от языков пламени. Затемнение.
Сцена восьмая
Железнодорожный вокзал. Зал ожидания. День. Через панорамные окна видно, как проезжает состав, груженный лесом и цистернами с нефтью. В одном из кресел сидит Редактор; на ней пальто и шарф, рядом небольшая дорожная сумка на колесиках. Она читает журнал. Слева от нее стоит картонная коробка, прислоненная к креслам.
Диктор. (за сценой) Фирменный поезд Новый Уренгой – Москва задерживается на тридцать минут из-за сбоя в расписании. Ориентировочное время прибытия в тринадцать часов сорок минут. Приносим свои извинения.
Прослушав объявление, Редактор отложила в сторону журнал. В зал ожидания заходит Мужчина, сорок пять лет, низкий, спортивного телосложения, голова гладко выбрита, аккуратная короткая бородка. В руке у него кожаная дорогая сумка.
Мужчина. Докатились! Теперь они еще и поезда задерживают! У меня вечером самолет в Испанию. Если я опоздаю, кто будет оплачивать?
Редактор. Могу вам помочь советом. В том году похожая ситуация со мной случилась. Я сразу у начальника вокзала потребовала справку, заверенную печатью. Страховая компания, скрипя сердцем, но все-таки выплатила.
Мужчина. А моральный ущерб?
Редактор. Чай, не Франция.
Мужчина. (присаживается рядом, дает ей визитку) Макаревич. Если что - обращайтесь. Сделаем хорошую скидку.
Редактор. Как вас не знать. Я же все-таки редактором в нашем вестнике работаю. Часто рекламу у нас заказываете.
Макаревич. Вы значит Ираида?
Редактор. Какая у вас хорошая память.
Макаревич. Профессиональное.
Редактор. К семье едете?
Макаревич. Да, знаете ли. Декабрь же на носу. Работы будет невпроворот. Даже после праздников такие очереди. За праздничным столом в алкогольном угаре клиенты ломают зубы. Не будешь же до середины января терпеть? Приходиться и в праздники работать. Студенты на каникулы приезжают. У нас же здесь цены божеские, нежели в столице. Поэтому, уже который год в двадцатых числах ноября еду туда. Погреюсь, подзаряжусь и обратно в Котельнич.
Редактор. (вздыхает) Как я вас понимаю. У нас же профессии почти что схожие. Только вы врачуете плоть, так сказать, а мы душу. Серость кругом, грустные мысли… Открыл газетку, а там, будто, фруктовый сад зацвел. Везде улыбки, дед Мороз, елочка, поздравления; тут же и сводка новостей: «Что, там, у соседа творится?».
Макаревич. Тоже в Москву?
Редактор. В Крым. Хочу проехаться по местам Максимилиана Волошина. Представляете: ветер, горы, море волнуется. Так поэтично. Работа редактора, тем более у нас в глуши, порой, бывает скучна. Хочется немного возвыситься, чтобы не закостенеть. И, конечно, я там ищу вдохновения для своего романа «Лиловый катафалк». Его действие разворачивается на берегу моря во время второй мировой войны. Девушка Азель, сирота, влюбляется в немецкого офицера, сына белоэмигранта. Я нашла неизвестные мемуары одной особы и письма. Уже сейчас есть интерес от двух издательств и одного известного канала. Сейчас же в моде большие страсти.
Картонная коробка приходит в движение. Редактор брезгливо оборачивается. Под креслами на полу у стены проснулся бродяга. Он встал, почесался, порылся в мусоре и пошел по своим делам.
Редактор. (достает из кармана перцовый баллончик и направляет на бродягу) Ну-ка пошел отсюда, пес! Охрана куда смотрит?!
Макаревич. Бедолаги. Раньше у нас хоть зимы не такие холодные были. Теперь весь лес вырубили, ветра лютые. Не позавидуешь им.
Редактор. Это в вас мужская солидарность говорит. В городе пройти невозможно. Вечером возвращение с работы, как испытание. Баллончик специально от них купила. Как можно работать творческому человеку над чем-то светлым и добрым, когда рядом всякая шелупонь пресмыкается!
Диктор. (за сценой) Фирменный поезд Новый Уренгой – Москва прибывает к первой платформе. Стоянка поезда пять минут.
Прослушав объявление, Редактор и Макаревич берут сумки, спешат на выход.
Редактор. (Макаревичу между делом) Вам никогда не приходила идея культурной поддержки.
Макаревич. Кхм... Не знаю, а что?
Редактор. У нас тут есть пару сильных писателей. Правда, спонсоры все в Москве…
Сцена девятая
Утро. Дом Любы. Топится печь. В гостиную вбегает Матвей, ходит по комнате, заглядывает в шкаф, под диван и кресло, что-то ищет.
Олег. (за сценой) Юлька после работы его заберет.
Люба. (за сценой) В тхэквондо ему во сколько сегодня?
Олег. (за сценой) У них тренер на соревнования уехал.
Люба. (за сценой) Зайди, позавтракай. Я молоко свежее купила.
Люба с Олегом заходят в дом. Люба снимает куртку.
Люба. Пять минут же погоды не сделают. Я быстро. Еще бутерброды вам сделаю.
Олег. Колеса летние пусть полежат во дворе.
Люба. (наливает молока в кружку, делает бутерброды) Мне, что жалко? (Матвею) Опять в телефон свой уставился?
Матвей. Бабуль, а почему у тебя другой халат?
Люба. Потому что этот сегодня одела. Тебе может яичницу пожарить?
Матвей. Сало с луком хочу!
Олег. Не жирно тебе с утра будет?
Люба. Хочется ребенку. Давай сделаю.
Олег. Что это за мужичок снег возле дома убирает? Сосед что ли?
Люба. (подходит к окну) Я не знаю даже. Может и сосед.
Матвей. (отцу) Это Мишаня, он уже вторую неделю у бабушки живет.
Тишина. Люба не ожидала такого разоблачения. В дом заходит Мишаня, с румянцем на лице; бродяга, маленький пожилой мужчина, около шестидесяти, но выглядит старее, нет зубов, нос без стропил. В отличии от Котельникова, этот, прямо, херувимчик. В руках у него охапка дров.
Олег. Вот тебе и бабушкины сказки!
Люба. Мишаня, не стой над душой! Неси в комнату.
Мишаня. Люба, снег убрал, можно я посижу в кресле, отдохну.
Люба. Ступай!
Мишаня уходит.
Олег. (недовольно) Мама, так ты что мелочишься? Ты сразу всех бичей в городе собери и к дантисту. Дешевле выйдет, чем так по одному таскать!
Люба. Вот, что ты про мать свою думаешь… Матвей, иди в комнату!
Олег. Отца бы пожалела…
Люба. Что вы меня отцом все время попираете. Поживи-ка здесь один. Я же уже не молодая.
Олег. Кто вы?
Люба. Все вы. Надька и ты! То сделай, так сделай. Пусть колеса тут полежат. Матвея в тхэквондо отведи, забери, приготовь, печь протопи.
Олег. Мы же тебе предлагали дом на квартиру обменять.
Люба. Сами в ней живите. Не поеду я никуда.
Олег. Ты понимаешь, что Матвей на это смотрит. А это не нормально.
Люба. Что, по-твоему, нормально?
Олег. Как у всех. Как у тети Маши, например.
Люба. Я не тетя Маша, а мама твоя, а ты так со мной говоришь…
Олег. (успокоившись, после паузы) Ладно, проехали. Чем тебе почтальонша не угодила?
Люба. Ты видел, какую иномарку она дочери купила? Стариков обирает, впаривает им лотэрейки и журналы.
Олег. Ты же сама вернула ей тот билет! Смирись уже!
Люба. Я заплатила за него сто рублей!
Олег. Кто кроме тебя это видел?
Люба. (смирившись) Он…
Олег. Вот именно…Забери заявление, не позорься! Превращаешься в тетку, которая гундит, завидует, сплетничает.
Люба. Ну, спасибо. Ты, знаешь, как матери с утра настроение поднять. (зовет из гостиной) Матвей! Мишаня, иди тоже кушать, чтобы посуду два раза не мыть.
На кухню заходит Мишаня и Матвей.
Матвей. Бабуль, сегодня же в тхэквондо не пойдем. Можно я на Мишане удары отработаю?
Мишаня. (улыбается) Кхе-кхе.
Люба. (внуку) Сиди нормально! Не ерзай!
Олег встает из-за стола, одевает куртку, смотрит на них. В дом заходит тетя Маша.
Тетя Маша. Здравствуйте.
Люба. Привет Маша. Проходи, у нас тут семейный завтрак.
Олег. Здравствуйте тетя Маша. Как у вас дела?
Тетя Маша. С больницы иду. Вот решила зайти на полчасика.
Олег. У нас тут очень весело. Мама открыла пансионат и принимает прямо на дому. Сейчас можно наблюдать завтрак.
Люба. (сыну) Ты шёл куда-то? Вот и иди! (улыбается сестре) Маша проходи, садись. Чаю тебе налью.
Тетя Маша. Люба, воды просто налей.
Люба. Забыла, что ты чай не пьешь.
Олег. Матвей, ты поел? Одевайся.
Матвей. Ура! Домой!
Люба. (внуку) Хрен тебе сало больше с луком! Предатель!
Олег уходит с сыном. Тетя Маша садится за стол.
Люба. Маша, знакомься: это Мишаня. Помогает мне здесь по дому. Мишаня. (здоровается наклоном головы) Доброе…Кхе-кхе…утро.
Тетя Маша, молча, кивает в ответ. Молчание.
Люба. Тоже на заводе работал…
Тетя Маша. Я же что к тебе, Люба, зашла. (пауза) Внук спросил фотографии отца и матери. Помнишь, где он с усами, а мать молодая с бусами, как у цыганки. Они еще, там, на фоне знамени улыбаются.
Люба. (не дожидаясь вопроса) Не было такой фотографии.
Тетя Маша. Да как же не было? Она у них висела в доме в рамке. Там же, рядом с другой, где они уже после войны.
Люба. У меня есть фотографии старые. Свадьба моя, на заводе, но этих точно нет, и не было никогда. Ты что-то путаешь…
Тетя Маша. (ворчливо) Да как же не было?! Вы с Надькой искали каких-то дальних родственников. Я тебе весь альбом на хранение отдала. Давай посмотрим.
Люба. (после некоторого колебания) Всё, я вспомнила. Он у Нади же лежит.
Тетя Маша. Она сказала все у тебя.
Люба. Странно…
Люба встает, идет в гостиную, останавливается на полпути, думает.
Люба. (Мишане) Покушал? Иди в комнату, телевизор посмотри.
Он уходит.
Люба. (виновато) Сожгла я их, Маша…
Тетя Маша. …
Люба. Они мне снились каждую ночь. Он с заступом, она с ведром. Будто бы у меня на огороде стоят, ругаются, и похмелиться у меня просят. Не выдержала я…Взяла весь альбом и в печку. Потом уже поняла, что наделала. Дура, что с меня взять…
Тетя Маша. (после долгого молчания) Тяжело тебе, Люба, жизнь дается. Пойду я, наверное, что тут еще скажешь?
Люба. Прости, Маша!
Тетя Маша. Сходила бы на могилку к ним, помянула. Все бы лучше, чем тут грязь разводить… (собирается уходить)
Люба. Вот такая я. Все меня хотят сегодня пнуть.
Тетя Маша. Пока, Люба… Живи, как знаешь.
Тетя Маша уходит. Люба долго сидит в тишине, потом встает, идет к шкафу, достает бутылку, наливает себе рюмку, выпивает, морщится. Из комнаты на запах приходит Мишаня.
Люба. Что, Мишаня? Одни мы тут остались? Со всеми близкими разругалась. Не хотят, чтобы ты у меня был. Но ты не переживай. У Любы доброе сердце. Мы тебе и брючки с рубашкой новые закажем. Пенсию после праздников получу. К Макаревичу сходим, пробоины твои залатаем. (поморщившись) А что это мы все до вечера ждем? Праздники же! Садись, выпьем. (наливает ему и себе рюмку) Снег почистил, дров уже принес. Можно и расслабится. Люди мы свободные, на пенсии.
Мишаня. (улыбается) Кхе-кхе. Католическое рождество, так сказать. Кхе-кхе.
Люба. (выпивает вместе с ним) Вот! Другое дело. В магазин я сходила, заготовок у нас много. Что унывать, так ведь? (пауза) Музыки только не хватает. Неси свою балалайку!
Мишаня. (улыбается) Кхе-кхе. Это же баян.
Люба. Значит баян. (Мишаня встает, идет) Стой! Ворота открыты же! Сходи, закрой, а не то забудем.
Мишаня одевается, выходит из дома. Люба выпивает еще одну рюмку, уходит в гостиную. Тишина. Кухня пуста. Тикают часы. Из гостиной доносится резкий шум, будто бы кто-то упал на пол; одновременно раздается звук баяна (долго зажата одна из клавиш). Слева на сцене появляется Старик с заступом в руке; он несет его на плече, как карабин. Старик идет по краю сцены в центр, останавливается, оглядывается по сторонам. Позади, появляются Старуха с ведром и Люба налегке. Втроем уходят направо за сцену. На кухне появляется Мишаня, снимает куртку, подходит к столу, выпивает, закусывает, уходит в гостиную. Звук баяна обрывается. Побледневший Мишаня выбегает из комнаты, убегает на улицу за помощью.
Сцена десятая
На кухне сидят Надя с дочерью, Юля и сыном, тетя Маша, соседка. Все одеты в темное. Женщины с цветами в руках. На лицах скорбь. В дом заходит Олег. Мишаня выходит из гостиной, стоит отдельно в углу.
Олег. Вот вам и праздники! (пауза) Автобус уже подъехал. На улице минус тридцать, одевайтесь теплее.
Надя. Батюшка пришел?
Олег. К трем часам туда подъедет.
Юля. Я чай в термосы налила. Может, водителю и рабочим отнесешь?
Мишаня. Я отнесу. (берет термос, уходит)
Тетя Маша. (плачет) Я виновата… Пришла ее поздравить, а ушла даже не попрощавшись. Люба, ну как же так! Прости меня!
Олег. Тетя Маша, не надо себя винить. Она выпивала. Сколько ей говорили.
Надя. (в слезах) Если бы ты с ней постоянно не спорил, она бы может еще лет тридцать прожила.
Юля. Давайте не сориться. Ей это уже не поможет. Вы же семья. Она нас всех любила. Что вы только плохое вспоминаете. (пауза) Любовь Степановна нас с Олегом познакомила. На автобусе к нам приехали. Попросилась в гости. Забавно так было... Она старалась всем понравиться.
Олег. (опускает голову) Что говорить? Выпить она всегда любила. Только отец мог ее контролировать, пристыдить…А нас она уже не слушала. «Как же так, дети мои и командует мной?». Этого она не могла стерпеть.
Надя. (с злостью) Что ты собираешь всякую ерунду? Мы все за ее счет жили и живем. У тебя Олег квартира, мне она тоже дала денег, когда машину продала. Мы сами ничего не сделали! Мама нам все дала… С отцом сколько она мучилась, когда он тут умирал от рака. Кто-то ей помог? И все ее винить. Такая она, не такая! Что же мы тогда денежки от нее брали? Заграницу отдохнуть ее не свозили даже. Сейчас много можно сказать, что пила она, и мужиков сюда приводила, но она это могла себе позволить. Ни отец, а она заработала это все! (Олегу) Посмотри! У тебя даже Матвей не плачет. Хотя постоянно у бабушки здесь гостил.
Олег. (настороженно) Он ребенок. Если он не плачет, то это не значит, что ему не жалко бабушку.
Юля. Матвей, тебе не жалко бабушку?
Матвей. Жалко, только я плакать не хочу. (начинает плакать)
В дом заходит Мишаня и двое одетых рабочих.
Олег. Пора ехать. В три уже там нужно быть.
Олег, Мишаня с рабочими проходят в гостиную. Женщины одеваются. Из гостиной мужчины, держа на плечах, выносят добротный гроб из светлой породы древесины, покрытый лаком. Тетя Маша зажигает свечу, идет позади. Все выходят. Надя плачет в платок, несет венок.
Комната пуста. Слышно, как за сценой работает двигатель автобуса, затем он отъезжает от дома. Тишина. Слышны звуки шагов по снегу. В дом заходит Олег с другом, мужчиной крепкого телосложения. С ними Мишаня. Они его привели в дом.
Олег. (сухо) Мишаня, давай собирай вещи и на выход.
Мишаня. Ребятки, можно я хоть до утра...
Друг Олега. (сердито) Ты глухой что ли?
Олег. Нельзя. Дом на замок закрываю. Можешь взять покушать со стола.
Мишаня берет свои пожитки. За ним наблюдает друг Олега, чтобы тот ничего лишнего не унес. Олег проверяет окна и двери, собирает мусор в мешок.
Мишаня. Прощайте, ребятки!
Олег. Давай, Мишаня! Не забывай!
Мишаня уходит.
Друг Олега. Я бы на твоем месте замок тут поменял. Он сюда залезет, сожжет еще дом.
Олег. Может ее саморезами прихватить?
Друг Олега. Потом сам не зайдешь. Давай я съезжу, пока ты тут прибираешься.
Олег. Рублей за триста возьми.
Друг Олега. Позвоню.
Друг уходит, на пороге встречается с Серегой Котельниковым.
Серега. Хозяин дома?
Олег. (с недоумением) Не понял?
Серега. Поговорить надо.
Олег. (сухо) Мне с тобой говорить не о чем!
Серега. Ты погоди, послушай. Мать твоя просила передать. Я бы не стал приходить тем более в такой мороз…
Олег. Давай без этих…Ближе к делу!
Серега. Когда мы с ней ругались возле моего дома, она, вдруг, проронила, что у нее много денег есть. С завода будто бы она цистерну со спиртом свистнула. Говорит, муж бы ее убил за это. А я вот ей в жизни выпал, помог бы ей продать это добро, и зажили бы! Я бы не поверил, да она постоянно ночью куда-то выходила с пакетом. Ты не подумай, себе лично ничего не нужно. Вы мне и так помогли. Просто, не погибать же добру, если правда окажется…
Олег. (с недоверием) Что-то боюсь я с тобой связываться. (думает) Давай так: я знаю, где ты живешь. Если найду ее, то приеду к тебе, и поговорим. Только, никому ни слова.
Серега. Понял, не дурак.
Олег. (дает ему бутылку водки и салат) На! Мать дома помянешь.
Серега. Обязательно. Соболезную.
Серега уходит. Олег садится на стул, думает, встает, убирает половик с пола, открывает дверцу в подполье, берет со стола пластиковую прозрачную бутылку, спускается вниз. В дом заходит Юля.
Юля. Олег?
Олег. (голос из подполья) Да.
Юля. (недоверчиво) Котельников зачем сюда приходил?
Олег. (голос из подполья) Что?
Олег появляется из подполья с бутылкой, в которой плескается прозрачная жидкость. По дому распространяется резкий запах.
Юля. Олег, что это значит?
Олег. Мама, оказывается, напоследок оставила подарок.
Юля. Вы с ним выпили что ли?
Олег. Смотри! (показывает бутылку) Там целая цистерна с полдома, притом полная.
Юля. Это ж спирт.
Олег. Машину вторую купим.
Юля. Какую машину?! Ты меня разыгрываешь что ли?
Олег. Хорошую. С салона. Могу же я хоть в жизни купить машину не по объявлению, а новую.
Юля. А где Мишаня?
Олег. Сдался он тебе.
Юля. (зовет) Мишаня?
Олег. Нет его. Говорю же, выгнал, что с ним еще делать?!
Юля. На улице мороз. Куда он пойдет?
Олег. (вылез из подполья, закрывает дверцу) Нам то какая разница? Надьке пока не говори, а то она только лишнюю суету поднимет. Надо найти покупателя сперва.
Юля. (прерывая его) Болтачев, ты меня слышишь?
Олег. Что?
Юля. (с злостью) Если ты сейчас не спустишься вниз, и не сольешь весь этот спирт в яму, то я звоню в полицию. Пусть там разбираются. Нам он не нужен. Без него жили и проживем. И сестре твоей он не нужен. Вляпается только опять. (пауза) Что ты смотришь на меня?
Олег. Ты, вообще, что ли?!
Юля. Очнись, ты только что маму свою похоронил, Олег!
Олег приходит в себя, оглядывается по сторонам, ему стыдно; он бросает бутылку в подполье, обнимает жену.
Олег. (поражен) Прости меня, Юля!
Сцена одиннадцатая
Пустынная площадка перед железнодорожный вокзалом. Ночь. Метель. Олег ведет под руки Мишаню. Он без шапки и без рукавиц; лицо красное от мороза, брови, борода в инее. Навстречу им выбегает Юля, надевает ему на голову шапку, растирает ладони. У Мишани влажные от слез глаза, он пытается улыбнутся, кивает головой.
Юля. (ласково) Пойдем Мишаня! Сейчас в машине отогреешься
Олег. Юля, у него ладони отморожены. Давай сразу в больницу.
Мишаня. Спасибо, ребятки...Кхе-кхе.
Олег с Юлей уводят его направо. На сцене шум ветра и метели стихает, и становится слышно, как где-то в подвале из цистерны вытекает на землю спирт.
Занавес. 28 апреля 2019г.